YouTube, принадлежащий Google, управляет веб-сайтом, на который пользователи могут загружать видео файлы бесплатно. Загруженные файлы копируются и форматируются компьютерными системами YouTube и затем делаются доступными для просмотра на YouTube. Истцы утверждали, что “ответчики фактически знали” и были “осведомлены о фактах и обстоятельствах, благодаря которым нелегальная деятельность была очевидна”, но ничего с этим не делали”.
Ответчики назначили агента, и когда они получали уведомление, что определенная единица контента нарушает права, они немедленно удаляли этот контент. Бесспорно то, что все указанные в иске клипы отсутствуют на веб-сайте YouTube, большинство из них было удалено в ответ на уведомление в соответствии с DMCA.
Таким образом, основной вопрос заключался в следующем: подразумевают ли установленные законом фразы “действительное знание, что материал или деятельность, использующая материал в системе или сети, посягает на чьи-либо права” и “факты или обстоятельства, из которых нарушающая деятельность очевидна” в §512 общую осведомленность, что нарушения есть, или, наоборот, действительные и конструктивные знания об определенных и идентифицируемых нарушениях индивидуальных элементов.
Если знание об общей практике нарушений в индустрии или о склонности пользователей размещать нелегальные материалы налагало бы ответственность на сервис-провайдеров выяснять какие из размещенных материалов нарушают права, то это нарушало бы структуру и действие DMCA. Когда YouTube получал уведомления, материал удалялся. Таким образом, провайдер защищен “от ответственности возмещения всех денежных притязаний за прямое и опосредованное нарушение” в соответствии с положениями DMCA.
Рамки “гавани безопасности” DMCA
Апелляционный суд второго округа пересмотрел решение de novo. Первый и наиболее важный вопрос: требует ли гавань безопасности DMCA “фактических знаний” или “осведомленности” о фактах или обстоятельствах указывающих на “определенные и идентифицируемые нарушения”.
По мнению истцов, использование фразы “факты или обстоятельства” демонстрирует, что Конгресс не намеревался ограничить положение “red flag” определенным видом знания. Истцы утверждали, что требование осведомленности об определенных нарушениях с целью установить “осведомленность о фактах или обстоятельствах, из которых нелегальная деятельность очевидна” делает положение “red flag” лишним, потому что оно было бы выполненным, только если положение “фактического знания” также было бы выполненным. Поэтому истцы убеждали суд придерживаться того мнения, что условие “red flag” “требует менее специфики”, чем положение о фактическом знании.
По мнению суда, данный аргумент неправильно толкует отношение между “фактическим” знанием и “red flag”. Толкование § 512(c)(1)(A) в смысле требования фактического знания или осведомленности об определенных случаях нарушения не делает условие “red flag” лишним. Фраза “фактическое знание” часто используется для обозначения субъективного мнения. В противоположность этому, суды часто ссылаются на формулировку “факты или обстоятельства” в обсуждении стандарта объективной обоснованности.
Разница между фактическим знанием и “red flag” заключается, таким образом, не между определенным и общим знанием, а между субъективным и объективным стандартом. Другими словами, положение фактического знания зависит от того, знал ли провайдер фактически или “субъективно” об определенном нарушении, в то время как положение “red flag” зависит от того, был ли субъективно осведомлен провайдер о фактах, которые сделали бы определенное нарушение “объективно” очевидным для разумного лица.
Положение “red flag” не поглощено положением фактического знания в соответствии с толкованием судом § 512(c), потому что оно включает в себя объективный стандарт. Оба положения делают независимую работу и оба применяются только в определенных случаях нарушений.
Отказ от установки или применения “стандартных технических мер” подвергает сервис-провайдера ответственности; отказ в предоставлении доступа к механизмам, посредством которых сервис-провайдер добровольно осуществляет мониторинг своей собственной сети, не влечет такого же результата. В данном деле, истцы не аргументировали, что средства идентификации контента, применяемые YouTube, представляют собой “стандартные технические меры”, так чтобы YouTube был бы подвергнут ответственности в соответствии с § 512(i). По этой причине YouTube не может быть исключен из-под защиты гаванью безопасности посредством решения ограничить доступ к своим собственным поисковым механизмам.
По мнению суда, несмотря на то, что окружной суд корректно истолковал § 512(c)(1)(A), все же решение в пользу ответчиков было преждевременным.