Как быстро сервис провайдер должен реагировать на обоснованные требования правообладателей? Точнее, какой период времени от момента осведомленности в надлежащем порядке до момента удаления провайдером нелегального контента или блокирования к нему доступа считается достаточным для оперативности или “быстроты реакции” провайдера на обоснованные требования правообладателей?
Ладно там несколько часов, день или двое суток – вот один провайдер целый год удалял контент после требования соответствующего правообладателя. Суд Рима первой инстанции усмотрел в этом наглость и лишил провайдера защиты “гаванью безопасности”. Вещательная корпорация Mediaset, телевизионщики, обнаружила некоторые аудиовизуальные произведения, правами на которые она владеет, на одной французской видео платформе, провайдером которой был Kit Digital France. Правообладатель потребовал запретить доступ к нелегальному контенту.
Кроме аудиовизуальных произведений вещательная организация также нашла около 200 каналов и телевизионных программ на сайте доступных для просмотра, общий хронометраж которых составлял около 17 часов. Mediaset подала в суд на Kit Digital (раньше Kewego) за нарушение копирайта, исключительных прав на торговую марку, недобросовестную конкуренцию и добивалась через суд удаления нелегального контента с сайта, запрещения доступа к любому сайту на котором есть контент вещательной организации, разумеется, за исключением сайта самой вещательной организации, ну и конечно, возмещения убытков в размере полутора миллионов евро, а если ответчик опять будет тянуть с решением, то назначить штраф за любое промедление в исполнении решения суда.
Ответчик не оспаривал принадлежность прав вещательной организации на контент. Он даже не оспаривал тот факт, что контент был доступен на платформе без надлежащего полномочия от правообладателя. Но вот только ответчик не мог нести ответственность за нарушения третьих лиц в соответствии с действующим законодательством Италии. Суд согласился с ответчиком отчасти, но также отметил, что провайдер несет ответственность за действия третьих лиц, если сам не предпринимает оперативных действий по удалению соответствующей информации или по запрету доступа к ней или в случае осведомленности о незаконном характере соответствующей информации оперативно не удаляет ее или не запрещает к ней доступ. Суд также подчеркнул, что защита “гаванью безопасности” предоставляется только в тех случаях, когда деятельность сервис провайдера носит сугубо технический, автоматический и пассивный характер, без обладания сведениями о передаваемой или сохраненной информации и контроля над ней.
А вот ответчик, по мнению суда, не просто предоставлял возможность хранения контента третьих лиц. Он еще предоставлял персонализированные сервисы по визуализации и индексированию на основании истории уже просмотренного пользователями контента. Суд также обратил внимание на то, что ответственность за нарушающий права контент третьих лиц наступает с момента осведомленности провайдера о нелегальной природе информации, всегда ex post и никогда ex ante, и при отсутствии оперативной “реакции” провайдера в виде ее удаления или запрета доступа к ней.
Поэтому, когда правообладатель уведомил оператора видео платформы о нарушающем его права контенте, причем без указания соответствующих URL для локализации спорного контента, по мнению суда, оператор “реагировал” не оперативно. Первое уведомление правообладателя было 14 июля 2011, второе – 28 сентября того же года, а “реакция” оператора платформы последовала 5 октября 2011 года в виде уведомления об удалении спорного контента. Затем последовало третье уведомление правообладателя – 12 апреля 2012 года. Только вот одна маленькая деталь. Хоть оператор платформы и уведомил правообладателя об удалении спорного контента, только фактически контент был удален 19, 20 и 21 сентября 2012 года, то есть практически спустя год после требования. Суд рассмотрел в этом основание для лишения платформы защиты “гаванью безопасности”, так как целый год не может оправдать даже поиск информации о локализации контента на платформе с целью его удаления или блокирования к нему доступа или поиск информации о пользователях, загрузивших спорный контент. Поэтому, оператор платформы должен нести ответственность за нанесенные правообладателю убытки, обусловленные годовой задержкой в оперативном “реагировании”.